«Кажется, сейчас пришло время Толстого», — сказал как-то актёр Илья Дель. Подтверждение тому: в трёх петербургских театрах в течение нескольких месяцев вышли премьеры по роману Льва Толстого «Воскресение». Свои интерпретации представили Айдар Заббаров (Театр имени Ленсовета), Никита Кобелев (Александринский театр) и Семён Серзин («Приют комедианта»). С чем связана такая востребованность, чем интересны спектакли и почему важно увидеть каждый из них?
«Воскресение» — последний роман Льва Толстого, создававшийся в течение десяти лет, роман очень морализаторский. В нём автор критиковал, кажется, всех: армию, правительство, судебную систему, церковь (которая в 1901 году опубликовала «Определение» об отпадении графа Льва Толстого от Церкви, что многими ошибочно трактуется как отлучение писателя). В итоге роман не устроил ни одну институцию, не нашёл поддержки даже у оппозиции. При первой публикации цензура убирала целые главы и заменяла слова. Время написания романа (1889–1899 гг.) — время душевного кризиса писателя. Он всё чаще размышлял о социальном неравенстве, о несправедливости, бескомпромиссности власти. В поисках ответов обратился к богословию и даже создал свою версию Евангелия, сблизился с редактором и издателем Владимиром Чертковым (и лидером толстовства как религиозно-этического движения), отдалился от жены, Софьи Андреевны, и семьи, отказался от литературных прав на все сочинения, написанные начиная с 1881 года, и стремился к аскетичному образу жизни.
Сюжетной основой «Воскресения» послужил случай из практики адвоката Анатолия Кони: на суде один из присяжных узнал в подсудимой девушку, которую он обманул и бросил. Та стала проституткой и была осуждена за ограбление клиента. Присяжный попытался загладить свою вину и хотел жениться на девушке, но не успел — она умерла. Толстой представил, как сложилась бы история, будь у его героя — князя Нехлюдова — шанс всё исправить.
Главный режиссёр Александринского театра Никита Кобелев впервые прочитал роман в 2016 году и все последующие годы присматривался к произведению. Предложил идею художественному руководителю театра Валерию Фокину, тот откликнулся. Толстой — важный автор для Александринского театра: его произведения и прежде шли на этой сцене, сам Фокин ставил пьесу «Живой труп».
Кобелев работал над сценической адаптацией совместно с драматургом Дмитрием Богославским. «Было тяжело выбрать: что взять, что работает сегодня? — рассказал режиссёр «Театральному журналу». — Когда пристально вглядываешься, видишь, что не всё звучит, как хотелось, есть повторы, не хватает драматического напряжения. Роман, безусловно, не самый совершенный у Толстого. Мы пару раз попадали в тупик, нас не удовлетворяло движение романа во второй половине: что-то уже сказано и повторяется, а что-то казалось несценичным. И мы подумали, что было бы интересно привнести в текст другие произведения Толстого, чтобы расширить смысловое пространство. Потому что кроме столкновения с тюремным миром в первом акте хотелось ещё с чем-то столкнуть главного героя, чтоб он пережил трансформацию через сосредоточенность не только на себе, но и на других людях и увидел в них отражение своей собственной ситуации. К тому же мы наткнулись на цитату Льва Николаевича о том, что у него была идея включить в «Воскресение» мотивы других своих поздних произведений. Мы первые сто страниц выкинули, думали, как быстро сделать суд и прошлое героев, — хотелось быстрее перейти к той части, где начинает действовать Нехлюдов. Он бегает по разным инстанциям и попадает в другой мир — мир тюрьмы, чиновников, человеческого страдания, вроде бы бесконечно далёкий, но в то же время стоит только осмотреться — и вот он, рядом, за стенкой».
Помогает заглянуть «за стенку» сценография. На сцене — вагон поезда первого класса с мягкими кушетками, но стоит подвижной платформе развернуться — и перед зрителями возникает женская тюрьма с нарами.
Фото Владимира Постнова
В «Воскресении» в Александринском театре звёздный состав: Тихон Жизневский, Анна Блинова, Елена Немзер, Игорь Волков. Интересна находка с персонажем Ольги Белинской — тенью умершей матери Нехлюдова. В диалогах с нею, без дополнительного авторского текста, глубже раскрываются характер и трансформация героя, эдакого избалованного представителя «золотой молодёжи». Также стоит отметить слом четвёртой стены: в начале, во время суда, герои часто обращаются в зал, превращая зрителей в свидетелей на заседании.
Никита Кобелев: «В романе всё строится вокруг вопроса: почему люди так жестоки к другим людям и что можно этому противопоставить, как себя вести, чтобы исправить несправедливость, чтобы было меньше насилия, страданий? Толстой предлагает искать выход в любви и учиться видеть человека в другом человеке. Это лейтмотив и других его текстов, не зря мы вставили в спектакль „Крейцерову сонату“, где герой только после убийства жены как будто впервые увидел её, посмотрел на неё как на человека. Толстовская мысль достаточно дидактично проводится в романе, и надо было найти ключи, чтобы и не потерять её и сделать не такой прямолинейной, настаивающей на себе, чтобы зритель сам пришёл к пониманию. Для меня лично важная тема — как человек выходит из раковины своей жизни, словно улитка. Он жил раньше только своими проблемами и вдруг обнаруживает, сколько вокруг боли и страданий. Герой задает себе вопрос: что я могу с этим сделать? Тема позднего Толстого — борьба двух начал: эгоизма, животного в человеке и другой его стороны — духовной, эмпатичной. Другие произведения Толстого — „Отец Сергий“, „Записки сумасшедшего“, — также вошедшие в спектакль, говорят о крахе человека, о том, как легко он поддаётся инстинктам, соблазнам, как забывает, что он человек. Почему осознание приходит, только когда мы видим страдание или когда с нами что-то случается, почему мы изначально не можем относиться к человеку по-другому?»
В постановке Айдара Заббарова в Театре имени Ленсовета рассказ ведётся от лица Катюши Масловой и порой получается альтернативная версия событий — глазами женщины. Спектакль насыщенный, с большим количеством авторского текста. Художник Булат Ибрагимов возводит на накренившейся сцене то ли Голгофу с крестом, то ли обломок лайнера с пробитым дном и роскошной люстрой — всё, что осталось от империи. Есть здесь и лестница в небо, и спуск в ад. Айдар Заббаров скрупулёзно рассматривает, как восторженный юный романтик превращается в пресыщенного жизнью порочного князя, а в финале — в растоптанного, сломленного старика, в глазах которого — отчаяние и отсутствие надежды.
Илья Дель, исполнитель роли Нехлюдова в Театре имени Ленсовета, рассказал ТЖ: «Думаю, популярность „Воскресения“ связана с тем, что это поздний роман, в котором Толстой безжалостно уничтожал совершенно разные институты — церковь, судебную систему. Раздражает, что это неудобный роман, в нём нет подсказки, в которой Толстой говорит: это верно. И сейчас такое смутное время, когда на многие темы людям запрещено говорить, но важные вопросы они генерируют внутри и задают их себе. Для меня суть воскресения — не в финале, где Нехлюдов читает Евангелие. Воскресение заключается в том пути, который он проходит».
«„Воскресение“ — это идея. Чьё это воскресение — Катюши? Нехлюдова? Призыв Толстого к обществу? И Катюши, и Нехлюдова, и возможность воскресения чего-то в душе или сознании зрителя,— говорит Римма Саркисян, исполнительница роли Катюши Масловой в Театре имени Ленсовета.; — Для меня лично работа над романом сначала стала вызовом. Очень своевременным вызовом. Теперь, когда прошло премьерное волнение, страхи, этот спектакль — огромный душевный труд. Я прохожу путь Катюши искренне, по-настоящему, не разделяя себя и персонажа, не прячась за концепции и решения. Скажу честно, бывает очень больно. Но мне дорог этот путь, потому что он проложен мною. И ещё потому, что в моём случае у этого пути всегда счастливый финал. В конце концов, ведь это только театр».
Фото Юлии Смелкиной
Интерпретация Семёна Серзина в «Приюте комедианта» — минималистичное (в стильном монохроме) и компактное высказывание: всего шесть персонажей и полтора часа с антрактом. Спектакль знаковый, в том числе возвращением на сцену «Приюта комедианта» Розы Хайруллиной (после «Лира» Константина Богомолова). Нехлюдов здесь внезапно сам становится подсудимым на допросе, Хайруллина вприсядку пляшет под «Владимирский централ», который сама же исполняет, а энциклопедия российского общества разворачивается под видеопроекции Александры Магелатовой и фольклорные мотивы.
Примечательно, что Серзин в этом спектакле — не только режиссёр: он также автор инсценировки, художник по свету, сценограф и, совместно с Еленой Сорочайкиной, художник по костюмам.
Семён Серзин: «Не было мысли: „А возьмусь-ка я за Толстого“. К этой работе я подошёл так же, как обычно, — как к тексту, который может сегодня прозвучать и который во мне отзывается. Помню, как ставил один из первых своих спектаклей, „Дело“ Сухово-Кобылина в Озёрске, это был 2011 или 2012 год. Тогда я впервые прочёл „Воскресение“, и меня сильно зацепили некоторые мысли Толстого — какой-то резкостью и честностью высказывания. Правда, все они в итоге не вошли в спектакль, как-то выдавили сами себя. Толстой вообще оказался обманчивым автором — в том смысле, что он подсовывает собственные мысли в прямую речь героев. А когда начинаешь нащупывать текст „ногами“, он обнаруживает свою назидательность и становится избыточным. Изначально мне была важна тема. Толстой говорил: „Всё дело в том, что люди думают, что есть положения, в которых можно обращаться с человеком без любви, а таких положений нет“. Не чувствуешь любви к людям — сиди смирно, занимайся собой, вещами, чем хочешь, но только не людьми. Я не стремился поставить весь густонаселённый роман. Поэтому получился, скорее, мой авторский взгляд на историю. Важной линией в спектакле проходят народные песни, напевы, причитания, но их содержание как бы исчерпано, оно не является главным. Ты слышишь музыку — и она сама по себе отзывается в тебе, определяет смысл, но не формулирует его. И у нас в спектакле так получилось, что эти напевы двигают тему народа».
Фото: сайт театра «Приют комедианта»
И всё же, почему «Воскресение» Толстого так популярно сегодня?
Никита Кобелев: «Во-первых, среда, в которой происходит действие. Суды, тюрьмы — всё это стало частью нашей жизни и всё чаще всплывает в новостной повестке. Разговоры о несправедливости, о том, виновны ли те, кто находятся за решёткой, — все эти вопросы мы задаём себе как общество. Другой пласт — про чувство вины и ответственность за содеянное, про то, как ты сломал другому человеку жизнь и не всегда получается это исправить. Эта нравственная коллизия, мне кажется, важна сегодня. Третья причина — то, как Толстой пристально анализирует внутренний мир человека и одновременно помещает его внутрь большой социальной среды, делает его частью большого мира, и это тоже рифмуется с нашим временем. Мы тоже находимся внутри масштабных процессов, и отгородиться от них не получается».
Уверена, каждый зритель найдет своё «Воскресение» в зависимости от собственных театральных предпочтений. Но вот вам краткий гайд по трём спектаклям.
Тем, кто любит Розу Хайруллину и компактные спектакли, — в «Приют комедианта». Если вы хотите освежить в памяти события романа и увидеть его версию глазами женщины — вам в Театр имени Ленсовета. За объёмным исследованием гуманистических идей Толстого и проблеском надежды в финале — в Александринский театр.
